Фатализм! Да, фатализм! Неизбежность!

Прошел год после трагической смерти моей лучшей подруги, моего самого дорогого и близкого человека. Год. Да, целый год! А я все еще не могу прийти в себя от ее такой нелепой, а вместе с тем неизбежной смерти, в которой и я случайно сыграла свою роковую роль. Хочу отогнать эти навязчиво-болезненные мысли, а не могу. Не в состоянии! Сколько бессонных ночей! Сколько мучительных ночей!  … И эта неизбежность!  … Уношусь мыслями в прошлое …

С Галей мы подружились почти с нашего рождения. Жили в одном доме в столичном городе, правда, не в центре, а на окраине. И хотя наш дом был четырехэтажный, вокруг него сохранились почти все частные одноэтажные. Этот район еще долгое время напоминал деревню, хотя именно этими домишками и заканчивался наш столичный город. Все мы вокруг знали друг друга. А наши родители были не только хорошими соседями, но больше были просто хорошими друзьями. Правда, родители Гали считались у нас «Высшей аристократией». Отец ее был профессором, преподавал в Сельскохозяйственной академии, мать же преподавала химию в одной из школ. Галочка, единственная дочь, была для них смыслом их жизни.

Я с самого детства завидовала Галке: и как ее одевали, и что она с пяти лет училась музыке, английскому и даже ходила в бальный кружок. Завидовала! Еще как! Хотя понимала, что мои родители просто не в состоянии материально мне все это предоставить. Папа работал на кондитерской фабрике, а мама дома. А что делать, четверо детей, один за другим. Я была младшей.

Когда пошла в школу, то мы с Галей оказались в одном классе. И с тех пор больше не разлучались. Когда мы были в третьем классе, я призналась Гале, что ужасно завидую ей, и тому, что она играет на пианино, и что учит английский. А Галя мне на это: «Знаешь, Елочка (она меня всегда так называла, хотя меня зовут Елена), я буду тебя учить по часу в день — один день музыке, другой — английскому. Согласна?» — «Еще спрашиваешь, конечно, согласна!»

Прошел год. О нашей тайне не знал никто!

И, как сейчас помню, Новый год! Самый чудесный праздник! Почти всегда наши семьи встречали его вместе. Нам, детям, в эту ночь разрешалось не спать и даже смотреть «Огонек». Нам было по десять лет, и мы решили сделать нашим родителям сюрприз. Отпраздновали Старый год, пробило двенадцать – выпили шампанского (и мы тоже) за Новый год. Все пожелали друг другу здоровья и счастья. Под елкой каждый нашел свои подарки. И тут Галя встала и торжественно объявила, что мы хотим сделать нашим родителям совместный подарок. Молча подошла к пианино, открыла крышку, поставила два табурета. Я тоже с волнением подошла к инструменту. Мы сели и сыграли в четыре руки «Маленькую пьесу» юного Моцарта. Восторгу наших родителей не было предела. Моя бедная, ничего не понимающая мама только плакала и бормотала: «0 Боже! Как это?  … Когда … как же это?  … »

А на следующий год снова сюрприз!

Сделали театральное представление: «Сцена у балкона Ромео и Джульетты». Я — Ромео, Галка — Джульетта. Да! Театральное представление. Но … на английском языке. А чтобы моей маме дать возможность прийти в себя от моего английского, мы еще раз всю сцену повторили на русском языке.

Как мы были тогда счастливы! Наши родители также. Даже мой отец и тот прослезился.

Прошли годы. Выпускной вечер. Галина, естественно, получила золотую медаль как лучшая ученица школы. Меня подвели три четверки. Решила поступать в университет, на английский, — мое главное стремление. Галя разрывалась между иностранными языками и консерваторией. Выбор пал на консерваторию. Поступила. Я тоже — в университет.

Наша дружба только крепла. Не было дня, чтобы мы, хотя бы мимоходом, не виделись. Как-то вечером, не то в ноябре, не то в начале декабря, Галочка позвонила мне с просьбой зайти к ней. Открыла двери и провела в свою комнату. Меня поразило тогда ее лицо. Она всегда была хороша собой. Но тогда ее лицо, движения и весь ее облик были необыкновенны. Глаза улыбались, да и вся она как бы светилась счастьем!

— Я влюбилась, Елочка! Понимаешь, влюбилась?!

Он необыкновенный! Талантливый! Умный! Добрый!

Родной! Понимаешь, родной?! Как ты, как мои родные! … Не знаю, что делать? Люблю, и все … ни о чем другом и думать не могу … Понимаешь? А сегодня он мне признался. Признался! Боялась, что только я … а он, может, и нет … А как ты думаешь, Елочка, он действительно меня тоже любит?  … О, как бы я хотела, чтобы он меня так же сильно любил, как я его …

Я слушала и слушала ее несвязный поток слов, переполненный счастьем и любовью. Такой я еще не видела и не представляла себе моего Галчонка. Невольно позавидовала ее состоянию, ее счастью и вслух произнесла:

— Галочка, моя любимая и самая дорогая подружка, я безумно рада твоему счастью … и можешь не сомневаться в искренности твоего друга. Тебя нельзя не любить! Ты удивительна! Необыкновенна!

— Ты так считаешь? Боже, как я счастлива!  … Завтра я вас познакомлю. У одного моего сокурсника день рождения, и мы приглашены. Я уже сказала, что ты тоже придешь. Согласна?

Мне нравились новые друзья Гали, со многими я была уже знакома. Все талантливы, одержимы, полны творческих идей. Во многом отличались от моих сокурсников, более лаконичных, точных и часто лишенных фантазии.

В пять вечера на следующий день Галя зашла за мной. Я была уже готова. К шести были у Юры, так звали именинника. Он жил с родителями в одном из лучших домов города Киева, в центре. И мать, и отец работали в «Опере» в оркестре. Вся квартира сама по себе говорила о том, что тут живут творческие люди, для которых искусство — высшее предназначение.

Когда мы пришли, почти все уже были в сборе. Много шума, смеха. Девочки возились на кухне, изобретая разного рода бутерброды. Галя тут же подошла к высокому стройному молодому человеку и, взяв его за руку, подвела ко мне:

— Валерий, познакомься: это — моя Елочка, о которой я тебе так много говорила, а это Валерий.

Представились. Валерий тут же извинился, сказав, что должен срочно покинуть нас ненадолго, так как у него родился экспромт в честь именинника. Ушел. Мы остались одни. — Ну, как? — тихо спросила Галя. — Какое впечатление?

— Позже. Хорошо? — ответила я, и мы пошли на кухню к девочкам.

Вечер был замечательный. Особенно меня поразили подарки имениннику. Все они были не материальны. Подарок, который ты воспринимаешь только духовно, эстетическим чувством, своим индивидуальным восприятием. Подарок, который тебя волнует, тревожит, переполняет благодарностью и радостью и после которого чувствуешь себя счастливым. Тут были и прекрасное исполнение ноктюрнов Шопена, и Брамс, исполненный на скрипке, и украинские вариации начинающего композитора. Будущие вокалисты подарили несколько арий и романсов в своем, еще таком юном, исполнении. И наконец, настала очередь Валерия. Он прочитал очень острую, умную эпиграмму в честь Юры, а потом спросил у присутствующих разрешения спеть. Естественно, никто не возражал. Одна из девушек ему аккомпанировала.

Валерий запел:

Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты …

Он пел, не спуская глаз с Галины … А она смотрела па него завороженно и как бы отрешенно. Столько тоски, столько любви и глубины было в его голосе, что всем вдруг стало ясно, что это мгновение принадлежит только им, только этим двоим. Была неповторимая, почти священная тишина, в которой звучал только голос любви, передаваемый неповторимыми звуками Михаила Глинки. Невольно окинула взглядом окружающих … и вдруг увидела то, чего никогда до этого, да и после, в своей жизни я больше не видела: лица такие одухотворенные, настолько разные и настолько одинаково возвышенно-восторженные …

Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой и грустный и звонкий
С тех пор в моем сердце звучит …

Отзвучала последняя нота. Тишина. Никто не сделал ни единого движения. Валерий медленно, все еще не сводя взгляда с Галины, подошел к ней, взял за руки и, забыв о присутствующих, тихо сказал: «Выходи за меня!» -«Хорошо», — еле слышно ответила Галя.

Все были словно загипнотизированы. Неожиданно тишину прервал бас:

Налейте, налейте стаканы шампанским
И выпьем, друзья, за любовь!

Через месяц отпраздновали свадьбу. Через год у Гали родились близнецы — мальчик и девочка. Ей пришлось взять академотпуск. Валерий защитил диплом, и ему предложили стажировку в Италии в театре «Ла Скала». Естественно, он согласился. Галя с малышами продолжала жить у родителей, которые даже слышать не хотели, чтобы малыши были не с ними.

Казалось, сам Бог прикоснулся волшебной палочкой к судьбе этой девочки, которой все в жизни удавалось легко, талантливо, без усилий.

У меня же все было гораздо сложней. Моя первая любовь … Лучше не вспоминать … Сколько разочарований… слез… обмана… Умер папа. Неожиданно. Прободение язвы желудка! Не успели спасти. Мама часто болеет … Да и другие разного рода неприятности. Но что делать, такова жизнь! Фатализм! Неизбежность! Да, насчет фатализма …

Помню, когда нам с Галкой было по пятнадцать лет, мы поехали в деревню к моей бабушке. И вот однажды, когда мы загорали на берегу Днепра, к нам подошла пожилая цыганка и предложила погадать. Нам было ужасно интересно, и мы согласились. Вначале она взяла мою руку, но ничего особенного не сказала, в сущности, какую-то ерунду, поэтому я даже не запомнила, но· зато отлично запомнила о Гале – настолько несуразно, настолько глупо …

Цыганка внимательно посмотрела на Галю, потом взяла ее руку, долго всматривалась и произнесла только одно слово: «Фатально». Нас это заинтриговало, и мы попросили, чтобы она объяснила, что это значит?

«Не хочу говорить об этом!» — ответила цыганка. «Но почему?» — «Не хочу». — «Ну, пожалуйста», — настаивали мы.

Тогда она сказала:

— Проживешь ты красивую, чудесную жизнь. Будешь иметь сразу двоих детей … Но конец у тебя будет страшный, фатальный …

Мы рассмеялись. А когда цыганка ушла, я заметила, что у Гали испортилось настроение. «Все это ерунда! Не бери эту глупость в голову», — сказала я. «Конечно, ерунда», — рассмеялась в ответ Галя.

Прошел год, как Валерий уехал на стажировку … Уже подходил к концу академотпуск. Галя была вся в заботах о детях. Хотя родители ей очень помогали.

Однажды в субботу я договорилась с ребятами пойти на дискотеку, которая недавно открылась всего лишь в четырех автобусных остановках от нашего дома. Забежала к Гале и предложила ей пойти вместе со мной. «Ну что ты, совсем хочешь превратиться в старуху, только дом, только дети. Пойдем, немного оторвешься от пеленок. Спроси родителей». Естественно, родители сказали, что останутся с детьми, тем более что им время спать. Попросили, чтобы мы вернулись не слишком поздно и, конечно, чтобы нас проводили. Я пообещала им это.

Галя быстро привела себя в порядок, и через полчаса мы были уже в автобусе.

Вошли в «диско». Народу масса. Музыка гремит, темно, непривычно от мелькающего света, трудно в такой обстановке сразу найти знакомых. Я предложила заглянуть в бар и заказать по коктейлю. Заказали. Ко мне подошел знакомый, предложил потанцевать.

Спросила у Гали, не будет ли она возражать, если я оставлю ее ненадолго одну. Она согласилась. Позже я видела, как она танцевала с одним высоким брюнетом, которого я неоднократно видела тут. Еще позже видела их сидящими в баре. Спросила Галю, все ли в порядке? Ответила: «Отлично!» И что рада, что вырвалась из дома. Даже поблагодарила меня за это. Часа через два я уже не видела ни ее, ни этого красивого брюнета. Чуть погодя, увидев его, я подошла к нему и спросила: «А где Галя?» На что он ответил: «Не беспокойтесь, Галя сказала, что плохо себя чувствует, вероятно, с непривычки от выпитого алкоголя, и попросила посадить ее в такси. Я выполнил ее взял такси, назвал адрес и даже заплатил. Все в порядке, можете не волноваться».

Несмотря на его успокоение, я встревожилась, поэтому решила сразу же ехать домой. У Гали в квартире горел свет, я позвонила. Дверь открыла мама Гали. Я только спросила, благополучно ли доехала дочка? На что Галина мама ответила, что она еще не вернулась. Я сразу почувствовала: что-то случилось, и рассказала Галиным родителям, как выглядел ее отъезд из дискотеки. Родители всполошились. Я побежала за своей мамой, чтобы она осталась при детях, а мы поехали на розыски. Проверили сообщения в милиции и на «Скорой помощи». Ничего. Нашли парня из дискотеки, который последним ее видел. Вчетвером целую ночь ездили по безлюдным ночным улицам. Вернулись домой, стали ждать сообщений из милиции.

Наконец в семь утра звонок: «Ваша дочь доставлена скорой помощью в такую-то больницу». Опрометью летим туда. В больнице сказали, что состояние доставленной девушки очень тяжелое: «В данный момент она на операционном столе».

Началось мучительное ожидание, во время которого выяснился весь ужас случившегося. В шесть утра один пожилой мужчина, возвращаясь с ночного дежурства, у забора, за которым в обычные дни бывали (а это было воскресенье), увидел скрюченное тело. Подошел ближе. О ужас! Перед ним лежала изувеченная девушка, вся истерзанная девушка, лицо которой представляло собой одно кровавое месиво. Тело тоже было в живых кровоточащих ранах. Только по зрачкам открытых глаз и хриплому дыханию он понял, что она жива. Помчался к телефону и вызвал «скорую». «Скорая» приехала почти сразу же, и Галю – а это было она — тут же увезли в больницу.

Но как все это произошло? Почему вдруг Галя очутилась в противоположном конце города, хотя был дан точный адрес шоферу? И было ясно, что это «работа» не одного человека, вернее, не одного изверга.

Все это выяснилось благодаря таксисту, которого милиции удалось разыскать и благодаря которому были арестованы преступники. Когда он получил от молодого человека адрес и оплату, чтобы отвезти девушку, которая не совсем хорошо себя чувствовала, молодой человек помог ей сесть на переднее сиденье и, не дожидаясь, когда машина тронется, вернулся в дискотеку. В это время подошли четыре парня и, не спрашивая, свободна ли машина, втолкнулись на заднее сиденье. Шофер сказал, что уже имеет пассажирку. На что один из них ответил, что это, мол, моя жена и что он всегда имеет с ней такого рода мы. Вот и сейчас спит, и плевать ей, что мы везде ее ищем. Водитель сказал, что все это выглядело правдоподобно, что он поехал, но уже по другому адресу. Когда подъехали и парни начали ее вытаскивать из машины, она проснулась, начала кричать, чтобы ее оставили в покое, вырывалась, плакала, на что ее якобы муж сказал: «Вот видишь, так всегда». Остальное водитель не видел. Вся страшная правда предстала перед нами. Четверо бандитов, четверо извращенцев и садистов целую ночь, глумясь, насиловали девушку, при этом зверски избивая ее. Многочисленные порезы на лице, переломанный нос, множество ран на теле, огромная потеря крови …

Наконец операция закончена. Всю в бинтах, несчастную Галочку перевезли в палату. Галиным родителям оперирующий врач сказал только одно: «Надо подождать два-три дня. Пока неизвестна».

Три дня прошли в мучительном ожидании. Настал кризис. Галя выжила. Когда врач вышел из палаты, ее родители с надеждой бросились к нему: «Ну как, будет жить? Не так ли, доктор? Ведь самое страшное позади?»

«Да! — хрипло произнес он. — Жить будет. Кризис миновал!» Родители бросились друг другу в объятия. «Но я должен сообщить вам более страшное… Ваша дочь… заражена… спидом…»

Прошло пять лет. Уже год, как мы похоронили нашего Галчонка. Никто, кроме самых близких, так и не узнал о страшной причине ее смерти. Муж до последней минуты был при ней. Да и сейчас не проходит недели, чтобы он не положил свежих цветов на ее могилу. Родители полностью посвятили себя воспитанию внуков, которые похожи на Галю, как две капли воды. Ко мне отношение изменилось. Вероятно, не могут простить мне этого злополучного приглашения на дискотеку. А я?  … Последнее время часто вспоминаю слова старой цыганки: «…красивая жизнь… но короткая, а конец … страшный… мучительный …» Вот вам и фатализм…

Инна Корогид